Язык недугов: что скрывается за устаревшими названиями болез...
Вы, наверное, замечали: откроешь роман XIX века — и герои, один за другим, страдают непонятными болезнями. То чахотка, то падучая, то золотуха… Хочется спросить: что это за хвори такие? Неужели все эти причудливые названия — настоящие диагнозы, а не фантазия писателей? Оказывается, да. За каждым старинным словом скрывается реальная болезнь со своими судьбой и историей. И о некоторых из них мы расскажем в статье.
Почему в прошлом болезни часто назывались иначе?
Представьте, что человечество долгое время бродило в густом тумане, слыша звуки и видя смутные тени недугов, но не имея возможности разглядеть их истинные очертания. В этой пелене неведения болезни получали имена по тем знакам, которые они оставляли на своем пути, по тому, как выглядели со стороны. Их названия рождались из драмы страданий и точности наблюдаемого симптома. Это был язык отчаяния и пристального внимания, где недуг определялся не своей скрытой сутью, а своим видимым отражением в теле человека, его внешним, драматическим проявлением.
Например, чахотка, очень часто упоминаемая в литературных произведениях XVII-XIX веков. Авторы зачастую намеренно «заражали» своих персонажей этим заболеванием, чтобы подчеркнуть трагичность их судьбы. При этом под названием «чахотка» не всегда скрывался туберкулез, с которым мы часто ассоциируем это название сегодня. Это могли быть и эмфизема, и рак легких. Само слово «чахотка» — не медицинский термин, а целый роман, уместившийся в одно слово и рассказывающий не о причинах болезни, а о ее течении — медленном угасании, когда жизнь по капле покидает человека. В названии прочитывается аналогия с растением, медленно гибнущим без солнца и влаги.
Точно так же и «падучая» болезнь — это название-действие, короткая и страшная сцена, застигшая героя врасплох. Например, у Достоевского герои часто страдают от «падучей», то есть от эпилепсии. Так ее называли, потому что во время приступа человек падал, содрогаясь в конвульсиях.
С развитием науки туман начал рассеиваться. Путь медицине начали освещать факелы микробиологии, патологии и генетики, позволившие наконец-то увидеть не просто тень, а самого невидимого актера, разыгрывающего трагедию на сцене организма.
Когда истинная причина была обнаружена, имя болезни неизбежно менялось, смещаясь с описания внешнего эффекта на обозначение внутренней причины. Язык симптомов, полный образности и почти мистического ужаса, уступил место сухому, точному и универсальному языку причин. Это был переход от поэзии к протоколу, от метафоры к формуле.
Путь переименований — не просто смена вывесок, а летопись нашего взросления как цивилизации. Он ведет нас от мистических объяснений, где недуг был «карой небесной» или «происками нечистой силы», к рациональному пониманию законов природы. От разрозненных местных прозвищ — к единому международному языку врачей, где диагноз, поставленный в одной стране, ясен и специалисту в другой. И наконец, в наше время этот путь обрел и этическое измерение, когда старые ярлыки, оскорбляющие достоинство больного, стираются и заменяются на бережные и уважительные определения. Таким образом, эволюция названий болезней — история о том, как человечество шаг за шагом училось не только называть своих невидимых врагов, но и понимать их, а вместе с этим понимать и самого себя.
От «грудной жабы» до «антонова огня»
1. Грудная жаба
Когда в старинных романах или врачебных записях XVIII-XIX веков мы встречаем слова «грудная жаба», сразу возникает жуткий, почти мифический образ – словно невидимая тварь садится на грудь, давит и не дает вдохнуть. Люди описывали это чувство как внезапное удушье, сжимающую боль за грудиной, жар и предчувствие смерти. Никто тогда не знал про кислородный голод сердечной мышцы, спазмы сосудов и атеросклероз. Болезнь объясняли по ощущениям – «будто жаба давит сердце».
Сегодня этот образ мы переводим на язык медицины как стенокардию, которая является проявлением ишемической болезни сердца, когда сердцу не хватает кислорода. Но для современников Тургенева, Гончарова и Чехова это была не просто медицинская загадка, а символ старости, тревоги, душевной тяжести. У Куприна, например, подобные приступы часто мучают пожилых помещиков: «Дышать ему очень трудно было; что-то такое делалось у него с легкими или с сердцем, – кажется, была грудная жаба» (прим. ред.:А. И. Куприн, рассказ «С улицы»).
2. Золотуха
На слух слово «золотуха» звучит почти нежно, как что-то безобидное но за этой мягкостью скрывалась болезнь бедности и страдания. В старинных медицинских описаниях XVIII-XIX веков «золотухой» называли недуг, от которого чаще всего страдали дети из бедных семей: опухали шейные лимфоузлы, на коже появлялись воспаления, гнойнички и корочки желтоватого цвета — словно кожа покрывалась «золотом». Отсюда и пошло название. Причины болезни часто связывали с образом жизни: сырость жилищ, плохое питание, холод, общая ослабленность организма. Впрочем, были среди страдавших золотухой и дети из семей вполне благополучных. Например, великого русского поэта Михаила Лермонтова в детстве возили на кавказские воды именно для того, чтобы избавить от «золотухи». Имя поэта до сих пор носит один из источников целебной воды, расположенный в регионе Кавказских Минеральных Вод, в городе Железноводске. Есть упоминание об этой болезни и в его произведениях, например в романе «Герой нашего времени» говорится о золотухе как о детской болезни: «Два гувернера со своими воспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи, стояли на скале».
Сегодня врачи, скорее всего, увидев симптомы «золотухи», заподозрили бы у больного экссудативным диатез. В прошлом же под этим названием мог скрываться и туберкулез кожи.
3. Антонов огонь
Уже одно название — «антонов огонь» — будто дышит древним страхом и суеверием. Начиная с X века в хрониках появляются упоминания о загадочной и ужасной болезни — «скрытом огне», который будто вспыхивал внутри тела, пожирал плоть и лишал людей жизни. Средневековые летописцы описывали ее как карающую силу. Так, хронист Сигеберт из Жамблу (прим. ред: совр. бельгийская провинция Намюр) писал об эпидемии 1090 года в Западной Лотарингии: «Многие гнили заживо под действием “священного огня”, пожиравшего их изнутри; почерневшие, как уголь, конечности приходилось отрезать, люди умирали жалкой смертью, а те, кого она пощадила, были обречены на еще более жалкую жизнь с ампутированными руками и ногами».
Люди верили, что спастись можно только чудом — прикосновением к мощам святого Антония, покровителя всех страждущих от «горячки». В его честь болезнь стали называть «антоновым огнем». Позже даже появился орден святого Антония, монахи которого ухаживали за больными и прославились своими исцелениями. Любопытно, что этот орден существует и сегодня — как напоминание о времени, когда вера и страх перед «огнем изнутри» шли рука об руку.Сегодня медики объясняют этот загадочный «огонь» вполне рационально: под этим названием скрывалась болезнь эрготизм, или отравление спорыньёй — грибком, поражающим рожь. В Средние века рожь была одной из самых распространенных культур в Европе — от Франции до Руси. Ее любили за неприхотливость: она росла даже на бедных почвах, не требовала особого ухода и почти не страдала от вредителей. Хлеб изо ржи был основой рациона простого народа. Однако в холодные и сырые годы урожай часто поражала спорынья — паразитический грибок, который незаметно превращал зерно в яд. Когда из такого зерна пекли хлеб, людей поражал эрготизм — страшная болезнь, вызывавшая судороги, галлюцинации и гангрену. Кстати, в литературе под названием «антонов огонь» нередко фигурирует и гангрена другой этиологии, например, начавшаяся в результате заражения крови при ранении. Это еще раз напоминает нам о том, что в прошлом, давая названия болезням, прежде всего обращали внимание на симптомы.
4. Падучая болезнь
В старину «падучая болезнь» пугала не только тех, кто болел ею, но и тех, кто становился ее свидетелем. И немудрено. Еще недавно, казалось бы, здоровый и благополучный человек вдруг падал без сознания, бился в судорогах, захлебывался воздухом — и все это происходило внезапно, посреди улицы, на базаре, в церкви. Люди не понимали, что происходит: казалось, будто человека «поверг злой дух» или на него нашло некое наваждение. Отсюда и название — падучая, то есть болезнь, при которой человек внезапно падает.
Сегодня мы знаем, что это эпилепсия — хроническое заболевание нервной системы, при котором происходят краткие сбои в работе мозга. Но тогда медицина не могла этого объяснить, и болезнь окружала аура мистики и страха. Больного часто сторонились: считали, что он «одержим», что его нельзя трогать или даже смотреть в глаза во время приступа. В то же время к таким людям относились и с жалостью — ведь недуг считался посланным свыше, почти как крест, который нужно нести.
В русской литературе «падучая» встречается нередко. Вспомним князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот» — его болезнь не просто медицинский диагноз, а часть характера, отражение внутренней чистоты и страдания. Для Достоевского, который сам страдал эпилепсией, эти приступы были моментами между жизнью и смертью, между тьмой и озарением. Так страшная «падучая болезнь» из народного поверья превратилась в литературный символ — границы между телом и душой, безумием и святостью.
5. Чахотка
Само слово «чахотка» происходит от глагола «чахнуть» — увядать, терять силы. Болезнь будто медленно «высушивала» человека изнутри: лицо становилось бледным, щеки – неестественно розовыми, глаза блестели лихорадочным светом, а дыхание становилось все слабее. Тогда никто не знал о палочке Коха, открытой лишь в 1882 году, поэтому болезнь воспринимали не как инфекцию, а как загадочную, почти поэтичную участь.
Сегодня мы называем чахотку туберкулезом легких. Но в XIX веке она стала не просто диагнозом, а символом утонченной, трагической красоты и обреченности. Герои и героини, пораженные этим недугом, будто сгорали не только физически, но и духовно. В «Даме с камелиями» Александр Дюма-сын сделал чахотку частью образа Маргариты Готье — женщины, слишком чувствительной для грубого мира.
6. Сухотка
Если чахотка считалась болезнью легких, то сухотка была понятием куда шире. Так в старину называли любой недуг, который медленно сушил человека, истощал тело и силы. Люди говорили: «жизнь сохнет изнутри» — словно невидимое пламя медленно выжигает плоть. Болезнь не имела точного медицинского объяснения: ее связывали и с долгими хворями, и с бедностью, и с тяжелой судьбой.
Сегодня под сухоткой могли бы скрываться туберкулез, кахексия (крайнее истощение организма), анорексия либо также хроническое заболевание нервной системы, проявляющееся в поражении спинного мозга на почве сифилиса, при которых человек буквально «тает» на глазах. Но в XIX веке это слово было не просто диагнозом — оно стало поэтической метафорой внутреннего выгорания.
Интересно, что слово «сухотка» встречается в произведении «Конёк-Горбунок» Ершова:
«Всем бы, кажется, красотка,
Да у ней, кажись, сухотка:
Ну, как спичка, слышь, тонка,
Чай, в обхват-то три вершка».
Тем не менее это не помешало Ивану в конце сказки жениться на царь-девице.
7. Гусарский насморк
На первый взгляд — звучит почти шутливо: ну что за болезнь у бравых офицеров может быть, кроме простуды? Но за этим ироничным названием скрывалась вовсе не простуда, а венерическая инфекция — чаще всего гонорея.
Название появилось в XIX веке, когда слова «сифилис» или «гонорея» было неприлично даже произносить. В светском обществе предпочитали говорить намеками — особенно о болезнях, связанных с «веселой жизнью». Так и родилось выражение «гусарский насморк» — иронический эвфемизм, которым прикрывали неприятную правду: офицер или щеголь подхватил болезнь «от любви».
Почему именно «насморк»? Все просто — болезнь сопровождалась гнойными выделениями, а в народном воображении это походило на «простуду не того места». Слово прижилось — ведь звучало забавно, почти безобидно. Хотя с медицинской точки зрения все выглядело куда менее романтично. Гонорея, если ее не лечить, приводила к воспалению, бесплодию и хроническим болям. Но в ту эпоху болезнь стыдливо скрывали — лечились тайно, обращаясь к аптекарям или знахарям.
8. Кликуша
Слово «кликуша» сегодня звучит почти как ругательство, но когда-то это был настоящий медицинско-мистический диагноз. Так называли женщин, которые впадали в истерические припадки: кричали, бились в конвульсиях, произносили пророчества или «нечеловеческие» звуки. В народе верили, что в них «вселился бес» или что они «кричат по велению святого». Отсюда и название — кликуша, от слова «кликать», то есть вопить, звать.
В России XVII-XIX веков кликуши были частью религиозно-бытовой культуры. Их могли привозить в монастыри, чтобы «изгнать нечистого духа» молитвой и святой водой. Иногда к ним относились со страхом, иногда — с жалостью: ведь женщина считалась скорее одержимой, чем больной. У врачей же тогда еще не было понятия истерии в современном смысле, и граница между медициной и мистикой оставалась зыбкой.
Кликуши упоминались и в литературе. Достоевский через образы одержимых женщин в своих произведениях показывает, как фанатизм и вера в «чудо» граничат с психическим расстройством. Для писателей кликуша была не просто больной — она становилась зеркалом народной души, где переплетаются страх, вера и безысходность.
9. Водянка
В старину слово «водянка» обозначало вполне узнаваемое страдание — накопление жидкости в организме. Люди замечали, как тело начинает опухать, живот раздувается, лицо становится бледным и одутловатым. Казалось, что человек буквально «наливается водой».
Причины такого недуга долго оставались тайной. В XVIII-XIX веках врачи и знахари объясняли его «порчей крови», «слабостью печени» или «расстроением соков». Лечили как могли: ставили пиявки, давали мочегонные отвары, заставляли больного «потеть», чтобы изгнать лишнюю влагу. Сегодня мы знаем, что за «водянкой» могут скрываться тяжелые болезни сердца, почек или печени — те, при которых нарушается баланс жидкости в организме.
Для людей прошлого водянка была напоминанием о том, что тело — хрупкий сосуд, который может в любую минуту «переполниться». А врачи тех времен, не зная настоящих причин, видели в ней загадку природы и судьбы, за которой стояла какая-то непостижимая «влага жизни», вышедшая из-под контроля.
10. Весенница
Несмотря на ласковое и почти поэтичное название, весенница была болезнью тяжелой и опасной. В старину этим словом называли цингy — недуг, возникавший чаще всего весной, когда люди, особенно в северных регионах, месяцами питались однообразной, бедной витаминами пищей.
Зимой рацион крестьянина состоял из каши, хлеба и соленых продуктов, а свежих овощей и трав не было вовсе. Весной, когда организм истощался после долгих холодов, появлялись первые симптомы: кровоточивость десен, шаткость зубов, слабость, бледность, синяки на теле без причины. Казалось, что человек «вянет, как трава без солнца» — отсюда название болезни, будто природа просыпается, а человек, наоборот, чахнет.
В литературе и старинных медицинских записях весенницу упоминают как болезнь моряков, крестьян, путешественников — всех, кто долго лишен свежей пищи. В дневниках XVIII-XIX веков можно встретить строки: «страдает весенницею», «припухли десны», «на теле пятна».
Таким образом, весенница — это старинное название цинги, болезни нехватки свежей зелени, солнца и жизни.
****
Понимание старинных медицинских названий важно не только для врачей, но и для тех, кто изучает литературу и историю. Для литературоведов это ключ к смыслу текстов — ведь за словами «чахотка» или «падучая» скрываются не просто болезни, а судьбы и символы эпохи. Историкам медицины старые термины помогают проследить, как менялись представления о теле, душе и болезни. А переводчикам знание этих понятий нужно, чтобы точно передавать дух времени и не потерять оттенков смысла. Понимая язык старых диагнозов, мы лучше слышим живой голос прошлого.
Автор текста Анастасия Будаева
Изображение на обложке: Ai-genereted
От шамшира до джамбии: история восточного клинка
Традиции изготовления и использования холодного оружия на мусульманском Востоке уходят корнями в глубокую древность, удивительным образом продолжая существовать и сегодня. В сложности и многогранности этого искусства восточные мастера, пожалуй, не имеют себе равных. В этой статье портал ПОИСК вместе с хранителем коллекции восточного оружия Государственного Эрмитажа Всеволодом Николаевичем Образцовым расскажет о том, как создают, украшают и для чего до сих пор используют мечи и кинжалы на Востоке.
Безупречная сабля: иранский шамшир
В массовой культуре восточное холодное оружие, как правило, представляется в виде изогнутой сабли. Такое представление не вполне точно, хотя бы потому, что примерно с XIV века на Руси и в Восточной Европе этот тип оружия также использовался весьма широко. Но все же представление об изогнутом восточном клинке имеет под собой весомые основания. Главное достижение оружейного искусства, которое подарил миру мусульманский Восток, – шамшир (прим. ред.: shamshir в переводе с персидского – «меч»), который как раз и отличается тем плавным изгибом клинка, вызывающим в массовом сознании устойчивую ассоциацию с тюрбанами, верблюдами и шитыми золотом шелковыми платками.
Шамшир – меч с тонкой рукоятью, отогнутым навершием и с довольно толстым, гладким клинком, линзовидным в сечении, – возник в XVII веке в Иране. Помимо характерного изгиба клинка шамшир отличается и формой рукояти: ее навершие отогнуто под прямым углом в сторону лезвия. Оружиеведы называют это «рукоятью пистолетного типа». Также навершие оправлено металлическим колпачком и украшено кисточкой. В исламской культуре всякий декоративный элемент несет символический смысл, и кисточка на навершии шамшира не исключение: она символизирует хвост райской птицы – павлина или попугая.
По мнению многих специалистов, шамшир – вершина развития клинкового оружия во всем мире.
«Более совершенного инструмента для нанесения рубяще-режущего удара человечество не изобрело, на мой взгляд. Впрочем, не только на мой – об этом писали многие исследователи XIX и XX века, – говорит хранитель коллекции восточного оружия Государственного Эрмитажа Всеволод Образцов. – Мне довелось убедиться на личном опыте, что шамшир не требует никаких специальных навыков владения оружием. Он сам все делает – главное, его не уронить. Все требования, которые предъявляются к холодному оружию, вознесены в нем в абсолют и доведены до идеала».
Иранское изобретение оказалось настолько удачным, что шамшир в той или иной форме вошел во все арсеналы исламского мира. Вариации шамшира можно найти и у османов, и у моголов, и в Средней Азии, и на Аравийском полуострове.
«Дамаск» и «настоящий дамаск»
В русских сказках и былинах часто встречаются упоминания о булатном оружии. Вот как описано военное снаряжение русского богатыря в сказании о Добрыне и Змее: «Облачался Добрыня в доспехи крепкие, брал копье свое долгомерное, брал палицу булатную весом триста пуд…». В качестве еще одного примера можно вспомнить и сцену из былины о Илье Муромце и Соловье-Разбойнике: «Он спустил-то Соловья да на сыру землю, пристегнул его ко правому ко стремечку булатному…».
Практически каждый уважающий себя богатырь или царевич в русских народных сказаниях имеет в своем распоряжении вещь, выкованную из булатной стали, – и читатель понимает, что речь идет о предметах, обладающих редкими и исключительными свойствами. И хотя булатные изделия являются частым атрибутом персонажей русского фольклора, особенные свойства булата – как и техника его изготовления – вполне реальны. И знания о них пришли к нам с Востока.
Булатная сталь – изобретение весьма древнее. Первые свидетельства о нем относятся к середине I тысячелетия до н.э. и указывают на южно-азиатское происхождение. Слово «булат» происходит от персидского pulad – «сталь». Впрочем, в персидском языке для него есть другое название, jawhar – многозначное слово, которое среди прочего означает «драгоценность», «жемчужина». Такие ассоциации не случайны: булатная сталь действительно представляется очень ценным материалом. Более легкая, более устойчивая к ржавлению, крепкая и в то же время гибкая и упругая, она держит заточку гораздо дольше, чем обычная сталь. «В коллекции Эрмитажа есть булатные клинки XVII-XVIII веков, которые до сих пор не затупились. Они настолько острые, что достаточно коснуться лезвия, чтобы получить царапину. Я сам не раз случайно резал себе руку об эти клинки», – рассказывает Всеволод Образцов.
Ассоциация с жемчужиной, водным камнем, указывает на характерный «водянистый» узор, по которому легко отличить клинок из булатной стали. Вода – один из главных символов исламской культуры. Омовение – основополагающая религиозная практика у мусульман, а образ воды, различных водных источников повторяется в описаниях райского сада аль-Джанна, изложенных в Коране. «Ислам зародился в степях Аравийского полуострова, где вода была на вес золота, и это, безусловно, повлияло на религиозную традицию. Таким образом, jawhar – “водяной клинок”, обладает исключительной ценностью, поскольку он причастен к метафизическому, божественному миру», – комментирует Всеволод Образцов.Булатную сталь часто путают с дамасской, поскольку в обоих случаях речь идет об узорчатом материале. Особенно располагает к путанице английская терминология, где дамасская и булатная сталь зачастую называются соответственно damascus – «дамаск» и true damascus – «настоящий дамаск». В действительности, отличить одно от другого можно невооруженным глазом. Узор булатной стали – это эффект высокого содержания углерода в руде, который проявляется в виде темных прожилок, образующих тот самый «водянистый» рисунок. И поскольку булатная сталь – природный материал, ее узор не повторяется – в нем нет паттерна ( прим. ред: англ. pattern «узор, образец, шаблон» —повторяющийся шаблон или образец, элементы которого повторяются предсказуемо, из графических паттернов складываются узоры). Дамаск же – сталь рукотворная, ее узор формируется за счет особого метода обработки материала. Раскаленный металл складывают определенным образом, проковывают, затем снова складывают и проковывают – процедуру воспроизводят множество раз, и за счет многократного сложения появляется узор, повторяющийся по всей длине клинка. В зависимости от мастерства и фантазии мастера узоры дамасской стали могут быть самых разнообразных и сложных форм.
О чем рассказывают надписи на восточных клинках
Узорчатая поверхность клинка – далеко не единственное украшение восточных мечей и кинжалов. В традиционном исламском оружейном искусстве значимое место всегда отводилось надписям и всевозможным орнаментам, наносимым гравировкой или инкрустацией. И хотя начиная с XVII века европейское влияние на восточных мастеров-оружейников постепенно усиливается, некоторые традиционные элементы сохраняются и сегодня.
Исламская культура – это культура письменная. И речь не только о светской и религиозной литературе, высокой поэзии и книжной миниатюре. Письмо очень часто сопровождает предметы материальной культуры, в том числе и оружие. Надписи могут носить информативный характер, указывая на имя, происхождение мастера или владельца, дату и место изготовления предмета и проч. Но большинство надписей, встречающихся не только на клинках, но и в исламском прикладном искусстве в целом, несут религиозное содержание: цитаты из Корана, воззвания к Богу, молитвы и проч.
Стоит отметить, что подобного рода записи могли быть исключительно на арабском языке, и качество их исполнения сильно варьируется. Богатые заказчики нанимали лучших каллиграфов, способных превращать надпись в настоящее произведение искусства. Но встречаются и надписи, выполненные не столь искусными мастерами, а иногда и вовсе видно, что каллиграф не понимал, что пишет. «Далеко не все исповедующие ислам знают арабский, также как в Европе не все знали латынь; поэтому мастера, не владевшие арабским, просто срисовывали надписи и могли допускать неточности», – объясняет Всеволод Образцов.
Религиозное содержание надписей на оружии встречается наиболее часто, но их значение этим не ограничивалось. Надписи также могли выполнять функцию оберега. «От удара этого меча все враги разбегутся!», – гравировали на османских ятаганах, а начертания на щитах и доспехах нередко сулили удачу и сохранность в бою. Для оружия иранского происхождения очень характерны поэтические надписи. В коллекции Эрмитажа представлен кинжал конца XV века с арабскими стихами, перевод которых звучит так: «От желания иметь подобный кинжал, каждая кость в моей груди стала кинжалом». Впрочем, поскольку персидская культура во многом стала определяющей для исламского мира, мода на поэтические надписи распространялась и за пределами Ирана.
Исламское изобразительное искусство: «ни слова в простоте»
Помимо надписей, важную роль в украшении оружия отводилась орнаменту. «В исламской культуре – ни слова в простоте. Созерцательная, неспешная, она требует вдумчивого постижения как от своих носителей, так и от внешних наблюдателей», – говорит Всеволод Образцов. Практически ни один декоративный элемент не ограничивается эстетической ролью, но несет на себе определенную смысловую нагрузку. Орнаменты условно делятся на несколько категорий: геометрический, растительный, животный и даже антропоморфный. В отдельную группу можно выделить эпиграфический орнамент – подписи, о которых речь шла выше.
- Геометрический орнамент. Здесь прежде всего стоит вспомнить о том, что средневековая арабская культура подарила миру целый ряд выдающихся математиков, основы алгебры и привычные нам цифры, значительно упростившие вычисления. И в целом традиционному исламскому искусству присущ «математический взгляд» на мир. С точки зрения человека, разделяющего этот взгляд, любая форма, встречающаяся в природе, раскладывается на геометрические фигуры. Поэтому геометрический орнамент закономерным образом рассматривается как частный случай растительного.
- Растительный орнамент. Мастера, как правило, вдохновлялись местной флорой. Так, в османском декоративно-прикладном искусстве очень частым элементом были гвоздики и тюльпаны, а в поздний период, в XVIII-XIX веках, появляются подсолнухи и гиацинты. Как отмечает Всеволод Образцов, «все, что росло на бескрайних просторах Османской империи, весь этот растительный мир изображали на керамике и в текстиле, в архитектуре и книжной графике, и на оружии». И при всей точности воспроизведения тюльпанов, гвоздик и других цветов, растительный орнамент в исламском искусстве всегда служит символической отсылкой к райскому саду – аль-Джанна.
- Изображения животных и людей. Расхожее представление о том, что в исламе запрещено изображать живых существ, не вполне верно. На самом деле, в священных текстах нет прямого запрета на сами изображения – запрещено поклоняться изображениям, возносить им мольбы и почести. Поэтому мы не увидим никаких изображений в мечети. Зато в светской жизни изображения животных и людей могут встречаться наравне с геометрическими и растительными мотивами. Во всяком случае, это справедливо для шиитов – представителей менее ортодоксального направления ислама, распространенного в Иране. К другому направлению, суннитскому, более строгому и традиционному, относились османы. И если сунниты в основном ограничивались геометрическими и растительными мотивами, то у шиитов в изображениях на оружии встречаются самые разнообразные сюжеты с участием различных животных и людей. Охотничьи и батальные сцены, хищные животные, терзающие свою жертву, и даже любовные сцены. Помимо орлов, тигров, газелей, фривольных дев и юношей появляются и мифические создания: драконы и мáкара – гибрид рыбы и слона.
Восточные клинки сегодня
В Рыцарском зале Государственного Эрмитажа выставлены изумительные, богато украшенные доспехи и мечи. Такое великолепие, конечно же, не было предназначено для военных нужд – это парадное, турнирное или церемониальное облачение. В бою же использовали более функциональное оружие и защитное вооружение. Совсем иной принцип применялся на Ближнем Востоке. «Усыпанное бриллиантами, рубинами, изумрудами, покрытое позолотой и всем, чем только можно, оружие все равно сохраняло свою боевую функцию», – отмечает Всеволод Образцов. При этом роскошное убранство отображало высокий статус владельца.
В некоторых современных традиционных обществах – например, в странах Персидского залива – эта идея сохраняется и сегодня. Так, в Йемене, в Королевстве Бахрейн, Саудовской Аравии и др. кинжалы джамбия до сих пор выполняют роль статусного маркера. Изогнутые, с коротким, широким клинком и богато украшенной рукоятью, джамбия, пусть и не используются теперь «по прямому назначению», но тем не менее остаются неотъемлемой частью мужского костюма.
Другой любопытный пример современного использования холодного оружия встречается в шиитских обществах, о которых мы уже упоминали. В память о мученической смерти имама Хусейна, внука пророка Мухаммеда, иранские шииты ежегодно проводят церемонию поминания, которая называется тазийе, или ашура. По традиции в ходе этой церемонии воспроизводились эпизоды из жизни имама, в частности, сцена его гибели, и участники ритуального действия наносили себе увечья при помощи клинков. Со временем вместо боевого оружия для тазийе стали создавать специальное церемониальное оружие – богато украшенное, из высококачественного металла – и обряд самобичевания приобрел, скорее, символический характер.
***
Холодное оружие мусульманского Востока — не просто функциональный артефакт, а сложный и многогранный феномен, в котором переплелись высочайшие технологии, самобытное искусство и глубокий символический смысл. От безупречных свойств иранского шамшира до узора булатной стали, от благочестивых изречений Корана до изысканных растительных орнаментов — каждый элемент рассказывает свою часть истории.
Автор текста Наира Кочинян
Изображение на обложке: Сабля османского султана, 19 век. The Metropolitan Museum of Art
Сага о молочном пакете: как упаковка TetraPak помогает людям...
Сегодня, покупая в магазине молоко в картонном пакете, каждый из нас знает наверняка, что может открыть упаковку хоть через месяц, хоть спустя полгода, а продукт внутри будет по-прежнему свежим. Мы даже не задумываемся, как такое возможно. А действительно, как это молоко не теряет своих свойств даже при комнатной температуре месяцами? Все дело – в упаковке. Разбираемся, в чем секрет уникальной технологии TetraPak и как в России научились производить пакеты не хуже шведских.
Кто придумал TetraPak?
«Рожденные в СССР» до сих пор среди прочих вещей вроде пионерского галстука прочно ассоциируют со своим советским прошлым красно-синий треугольный молочный пакет. И мало кто знает, что такую, казалось бы, до боли родную картонную упаковку в форме тетраэдра на самом деле придумали не у нас, а в Швеции. Додумался до этого еще в 1944 году изобретатель Эрик Валленберг. Разглядывая бумажный цилиндр, он понял, что если запаять его с двух сторон перпендикулярными швами, то получится весьма удобный и устойчивый пакет-тетраэдр, в который можно упаковывать любые продукты.
Массовое производство таких пирамидок началось в 1951 году в шведском городе Лунде. Выпускавшую их компанию нарекли TetraPak, тем самым увековечив в названии форму тетраэдра, взятую за основу самой первой упаковки Tetra Classic. Вскоре производимая шведами картонная продукция стала пользоваться невероятным спросом по всей Европе, ведь новые пакеты оказались прекрасной альтернативой неудобным, хрупким и дорогим стеклянным бутылкам. А спустя несколько лет скандинавы выпустили на рынок еще более практичный вариант – Tetra Brik – тот самый кирпичик, в который разливают напитки во всем мире по сей день. Он стал отличной заменой тетраэдру, который часто подтекал по швам и был крайне неудобен при транспортировке, поскольку круглые металлические корзины для перевозки не позволяли рационально использовать пространство в транспорте.
Однако до СССР тетрапаковские кирпичики тогда так и не добрались, и наши граждане еще долго довольствовались тетраэдрами. Советский Союз закупил у TetraPak оборудование вместе с упаковочными линиями для нескольких отечественных молочных заводов еще в конце 1950-х годов. Практичные шведы, как мы помним, вскоре перешли на Tetra Brik, но в нашей стране заморскую технику никто модернизировать не собирался, СССР продолжал производить подтекающие тетраэдры вплоть до конца 1980-х годов, когда на волне «перестройки» в стране возникло совместное советско-шведское предприятие, начавшее, наконец, выпуск Tetra Brik по новой технологии.
Как «тетрапаковский» пакет покорил мир?
Скандинавская упаковка завоевала планету не только из-за своей удобной формы, но и благодаря революционному способу сохранения продуктов. В 1969 году, когда была разработана уникальная технология асептического упаковывания, явившая миру новый вид пакетов – Tetra Brik Aseptic – для шведской компании настал поистине звездный час. Внутрь пакета при высокой температуре наносился слой алюминия, после чего упаковка подвергалась стерилизации. Собственно, в тотальной стерилизации и состояла главная «фишка» шведской технологии. Она должна была неукоснительно соблюдаться на всех этапах производства:
- термическая стерилизация продукта;
- стерилизация упаковочного материала отдельно от продукта;
- соблюдение стерильности в процессе заполнения пакета.
С появлением Tetra Brik Aseptic началась, по сути, новая эра пищевой промышленности и пищевого потребления: новые пакеты сразу вытеснили торговлю в розлив скоропортящимися жидкими продуктами, в первую очередь молоком, при которой сложно было обеспечивать соблюдение санитарных требований. Представленная шведами упаковка позволяла сохранять напитки свежими при комнатной температуре без применения консервантов в течение года. Неудивительно, что асептические картонные кирпичики моментально завоевали мировой рынок, став самыми востребованными в линейке TetraPak. Сегодня скандинавская компания поставляет свою упаковочную продукцию более чем в 170 стран мира. В 2024 году она продала 178 млрд пакетов.
В чем же секрет их уникальности? Пакет производится из специального картона для жидких продуктов, который состоит из шести слоев бумаги, полиэтилена и алюминиевой фольги. Причем целлюлоза в составе занимает большую часть — 75%, полиэтилен — 20–22%, а оставшиеся 3–5% приходятся на алюминий. И каждый элемент выполняет свою важную функцию:
- бумага используется для придания формы и дополнительной прочности пакета;
- полиэтилен обеспечивает герметичность упаковки, на него же наносится информация о продукте и рекламные художественные элементы;
- алюминий обеспечивает сохранность продукта, защищая его от света, бактерий и кислорода.
Почему молоко в пакете TetraPak хранится так долго?
Многие покупатели задавались справедливым вопросом: почему молоко в упаковках типа TetraPak со временем не прокисает, как в стеклянных бутылках, а прогоркает, то есть становится горьким? Оказалось, что все дело в особой технологии обработки напитка. Перед розливом в асептическую многослойную упаковку продукт подвергается ультрапастеризации: его на 1–2 секунды нагревают до температуры 135–150°C и сразу же охлаждают до 4–5 градусов. В стеклянные же бутылки помещают молоко, прошедшее обычную длительную пастеризацию до 60 градусов, идеальную температуру которой вывел еще полтора столетия назад автор этой технологии Луи Пастер, в честь которого она и получила свое название.
Разная длительность и температура нагрева молока дает разный результат. В процессе простой пастеризации в продукте погибает вся патогенная микрофлора, однако часть молочнокислых бактерий лишь переходит в неактивное состояние. После истечения срока годности напитка или при нарушении условий его хранения эти бактерии «оживают» – в результате молоко и прокисает. Ультрапастеризация же убивает все микроорганизмы, включая молочнокислые. Когда стерильную упаковку с продуктом вскрывают, внутрь нее из воздуха попадают всевозможные бактерии, кроме молочнокислых, которых в атмосфере нет. Скиснуть без них молоко просто не может. Зато может протухнуть под воздействием процессов, запущенных патогенами, в том числе гнилостными. В итоге молоко и становится горьким, обретает неприятный запах и темный цвет.
Ложка дегтя в банке с молоком: чем неудобен Tetra Pak
Итак, мы получили полезное изобретение, принесшее удобство и экономию буквально в каждый дом. Но и в нем, как выяснилось, имеются серьезные изъяны. О первом – гибели полезных для нашего кишечника молочнокислых бактерий в результате ультрапастеризации, мы уже упомянули. Но есть проблема и посложнее. Пресловутая многослойность упаковки, обеспечивающая длительную сохранность напитков без потери их исходных свойств, оказалась причиной того, что пакеты стали крайне сложны для безопасной утилизации и переработки.
Основная проблема заключается в трудоемком процессе отделения быстроразлагаемой целлюлозной части материала от слоев пластика и фольги, требующих дальнейшей переработки. Отделять «зерна от плевел» оказалось не только долго и технологически сложно, но и дорого, а потому сегодня в мире безопасно перерабатывается лишь четверть отходов многослойных пакетов. Более половины объема такого комбинированного мусора либо сжигается, либо попадает на свалки. Разумеется, оба варианта столь варварской утилизации губительны для экологии и здоровья человека.
Низкотемпературное сжигание многослойных упаковок открытым способом приводит к сильнейшему загрязнению окружающей среды продуктами неполного сгорания синтетики. С захоронением таких пакетов тоже все непросто. Полному разложению целлюлозы мешают примеси. Полиэтиленовые пленки и вовсе не разлагаются, а лишь крошатся под воздействием времени, света, осадков. Эти чешуйки микропластика попадают в почву, абсорбируя токсичные вещества, пестициды и тяжелые металлы. Ну, а если учесть, что срок полного распада алюминия может достигать 500 лет, то картина становится и вовсе неприглядная. Так что беспокойство экологов вполне понятно и обосновано.
Даже в самой Tetra Pak признают, что основные объемы отходов ее продукции не утилизируются должным образом. Впрочем, компания находится в постоянном поиске решений, позволяющих сделать производство более экологичным. Так, с 2015 года шведы начали выпускать упаковку Tetra Rex на растительной основе. Она изготовлена в основном из картона, а в ее ламинированных слоях содержится тонкий слой ПЭВД (прим. ред.: полиэтилен низкой плотности) на растительной основе, полученный из сахарного тростника.
Наш ответ на их пакет: как российские производители создали аналог TetraPak… и разрабатывают технологии его утилизации
В 2022 году 70-летнее сотрудничество России с Tetra Pak прекратилось: шведский гигант ушел с нашего рынка, продав дочернюю компанию местному менеджменту. В итоге на огромном заводе в подмосковной Лобне, который на момент ухода скандинавов был самым крупным в Восточной Европе, осталось нужное для дальнейшего производства оборудование. Остались и специалисты. Не было только необходимого сырья, импорт которого также прекратился в 2022 году.
Поначалу казалось, что пищевой промышленности РФ в связи с дефицитом асептической упаковки грозит едва ли не коллапс. Какое-то время спасал запас тетрапаковских пакетов, а когда он начал стремительно таять, в России стали задумываться об увеличении производства стеклянных и пластиковых бутылок. Однако эти меры не решали главную проблему, с которой успешно справлялась многослойная асептическая упаковка — длительные сроки хранения. Проблема была настолько острой, что для решения судьбы, казалось бы, такого уже привычного молочного пакета в министерствах торговли и пищевой промышленности РФ была создана специальная комиссия. Нужен был качественный аналог упаковки, разработанной шведами. И он появился!
В первую очередь нашли отечественных поставщиков качественных компонентов, необходимых для получения многослойной асептической упаковки. Так, производством пищевого картона взамен финского занялись в Сыктывкаре и Ленинградской области. Тончайшую фольгу стали выпускать на модернизированных линиях Саяногорского алюминиевого завода, а компания «СИБУР» начала поставки пищевого полиэтилена. В итоге бывший тетрапаковский завод в Лобне – ныне АО «Упаковочные Системы» – продолжает благополучно производить многослойную упаковку для жидких пищевых продуктов со сроком хранения 180 дней.
Итогом успешного импортозамещения стало не только обретение достойного российского сырья для упаковки, но и появление на рынке отечественных разработок многослойных пакетов Брик Асептик и Gable Top. Пионером в этом деле стало предприятие «МолоПак» из подмосковного Чехова, где над аналогом скандинавской упаковки работали еще с 2012 года. В итоге технологи завода остановились на двух вариантах: трех- и шестислойном пакетах для асептического розлива напитков, включая горячий. Создание многослойной упаковки начинается с обработки пищевого картона, который ламинируется с двух сторон жидким полиэтиленом, после чего покрывается сверхтонким слоем алюминиевой фольги, а затем дополнительно еще одним слоем полиэтилена – для предотвращения контакта алюминия с продуктами.
Сегодня в России работают еще несколько крупных предприятий по производству асептических пищевых упаковок.
- Sterex Pak, г. Стерлитамак, Башкирия. Выпускает асептическую многослойную упаковку SterexPak. Объем производства – 1,8 млрд в год.
- ПАО «Ламбумиз», г. Москва. Упаковки Gable Top. 360 млн в год. В советское время выпускал ту самую упаковку Tetra Classic в форме пирамиды.
Разумеется, каждое из упомянутых отечественных производств пытается решать и проблему безопасной утилизации своей продукции. Ежегодно в нашей стране производится более 8 млрд многослойных упаковок, и имеющиеся отечественные заводы по их переработке не справляются с подобными объемами. В России пакеты такого типа способны переработать лишь несколько предприятий, которые мокрым методом отделяют фракции друг от друга, превращая макулатуру в гофрокартон и бумажное волокно. Но есть и хорошие новости: в 2025 году ученые сразу двух российских научных центров заявили о своих авторских разработках – новых технологиях по переработке многослойной тары.
- Специалисты Центра коллективного пользования научным оборудованием "Арктика" при Северном (Арктическом) федеральном университете имени М.В. Ломоносова (САФУ) в Архангельске представили способ разделения макулатуры тетрапак на полиэтилен и целлюлозу Извлеченная бумага используется для производства "эковаты", которая применяется в качестве утеплителя.
- Ученые Пермского Политеха нашли способ переработки картонной части упаковки Тетрапак с получением из нее порошковой целлюлозы. Ее применение актуально для изготовления фармацевтических препаратов, зубных паст, кремов, продуктов питания, сорбента. Авторы разработки уверены, что их технология позволит значительно снизить количество отходов.
А летом 2025 года в Ульяновской области начал работу первый в России завод, который может полностью перерабатывать тетрапак. Из отделенной целлюлозы здесь производят лотки для яиц, а из смеси алюминия с полимером — так называемые полиалгранулы, применяемые в производстве композитных строительных панелей, полимерно-песчаных изделий, дорожного покрытия.
Автор текста Татьяна Лянная
Изображение на обложке: Freepik
Создано при поддержке Минобрнауки РФ в рамках Десятилетия науки и технологий (ДНТ), объявленного Указом Президента Российской Федерации от 25 апреля 2022 г. № 231.
